13
Из книги Бориса Сичкина «Мы смеёмся, чтобы не сойти с ума».
С этим прекрасным актером мы вместе снимались в одном фильме. Встречаю его на съемке, он мрачнее тучи.
— Борис, это не группа, а какой-то бардак. Впервые встречаю такую группу — это несерьезные люди.
— А в чем дело?
— Я отснял все эпизоды, и режиссер сказал, что следующая сцена со мной будет сниматься не раньше, чем через две недели. Я подаю заявление "Прошу предоставить мне 12 дней отпуска в связи с запоем".
Вот резолюция и подписи директора и режиссера: "Предоставить 12 дней отпуска тов. С. в связи с предстоящим запоем".
Я покупаю 12 литров водки, беру две пары брюк...
— Зачем две пары брюк?
— Во время запоя я обсираюсъ. Значит, беру две пары брюк, снимаю угловую комнату в гостинице...
— Почему угловую?
— Слышимость меньше. На пятый день бред со сна, а к концу недели приходят черти — мы шумим, мат, крики... Так вот, договорился с маляром...
— А маляр зачем?
— Как зачем? Я же облевываю стены. Договорился, он уже подобрал краску, занес все в номер; открываю бутылку, чувствую, зачесался нос, участилось дыхание, налил стакан, чувствую запах водки — все внутри заклокотало, только поднес стакан ко рту, не успел сделать и глотка — стук в дверь, на пороге стоит директор группы и говорит: "Вас ждут на съемке". У меня перехватило дыхание, я только и мог сказать: "Бл*ди вы, *б вашу в душу мать" — и слезы покатились из глаз.
С этим прекрасным актером мы вместе снимались в одном фильме. Встречаю его на съемке, он мрачнее тучи.
— Борис, это не группа, а какой-то бардак. Впервые встречаю такую группу — это несерьезные люди.
— А в чем дело?
— Я отснял все эпизоды, и режиссер сказал, что следующая сцена со мной будет сниматься не раньше, чем через две недели. Я подаю заявление "Прошу предоставить мне 12 дней отпуска в связи с запоем".
Вот резолюция и подписи директора и режиссера: "Предоставить 12 дней отпуска тов. С. в связи с предстоящим запоем".
Я покупаю 12 литров водки, беру две пары брюк...
— Зачем две пары брюк?
— Во время запоя я обсираюсъ. Значит, беру две пары брюк, снимаю угловую комнату в гостинице...
— Почему угловую?
— Слышимость меньше. На пятый день бред со сна, а к концу недели приходят черти — мы шумим, мат, крики... Так вот, договорился с маляром...
— А маляр зачем?
— Как зачем? Я же облевываю стены. Договорился, он уже подобрал краску, занес все в номер; открываю бутылку, чувствую, зачесался нос, участилось дыхание, налил стакан, чувствую запах водки — все внутри заклокотало, только поднес стакан ко рту, не успел сделать и глотка — стук в дверь, на пороге стоит директор группы и говорит: "Вас ждут на съемке". У меня перехватило дыхание, я только и мог сказать: "Бл*ди вы, *б вашу в душу мать" — и слезы покатились из глаз.
Новости партнёров
реклама
«Нас, заключенных тамбовской тюрьмы, окрыляла тихая, маленькая радость: проходя мрачными коридорами на допросы, мы видели на стене транспарант «Ленин – с нами!».
....В свое время Сичкин помог ему вступить в престижный жилищный кооператив, в котором был членом правления. Увы, композитор отплатил ему черной неблагодарностью. Когда семья Сичкина покидала Союз, коварный Фрадкин выступил на собрании кооператива с демагогической речью, после которой мать жены Бориса, оставшаяся в Москве, не смогла сохранить за собой квартиру Сичкиных, на которую имел виды сам Фрадкин.
Сичкин отплатил ему так, как это мог сделать только очень остроумный человек. Он, уже находясь за границей, прислал оттуда Фрадкину несколько писем за подписью вымышленных людей, которые чуть не довели неблагодарного сочинителя мелодий до кондрашки. Одно из них:
«Дорогой Марик!
Все в порядке, вся наша мишпуха уже в Вене, все удалось провезти и твое тоже. Как ты правильно сказал, таможенники такие же тупые, как вся вонючая советская власть и бигуди осмотреть не догадаются. Так и вышло, только у Симы очень болит шея, все-таки каждый весил три кило. Пусть Рая до отъезда тренирует шею, у тебя шея, конечно, покрепче, но ты ж в бигудях не поедешь. Как нам сказали, в Америке иконы сейчас идут слабо, а ты знаешь, израильтяне из голландского посольства совсем обнаглели и хотят за провоз 20%.
Марк, вот прошло, казалось бы, всего несколько дней, а мы уже очень соскучились. Все со слезами на глазах вспоминают твое последнее напутствие: «Я рад и счастлив за вас, что вы покидаете эту омерзительную страну, кошмарное наследие двух мерзких карликов: картавого сифилитика Ленина и рябого параноика Сталина. Дай вам Бог!». А как мы смеялись на проводах, когда ты сказал, что был и остаешься убежденным сионистом, а все твои якобы русские песни на самом деле основаны на еврейском фольклоре, сел за рояль, начал их одним пальцем наигрывать и объяснять, из какого синагогального кадиша они взяты… Короче, ждем тебя и Раю с нетерпением, дай Бог, уже скоро.
Крепко обнимаем, целуем
Арон, Пиля, Сима, Двойра и Ревекка».
После получения такого рода писем совершенно убитый Фрадкин бегал по различным инстанциям, включая «контору глубокого бурения» и на полном серьезе доказывал, что он не «верблюд». Оперативники так же серьезно отвечали, а когда за ним закрывалась дверь, истерически хохотали. Что ж, артист отомстил Фрадкину достойно и со вкусом.
Вот таким он был, Борис Сичкин.
" Eh bien, mon prince. Gênes et Lucques ne sont plus que des apanages, des поместья, de la famille Buonaparte. Non, je vous préviens que si vous ne me dites pas que nous avons la guerre, si vous vous permettez encore de pallier toutes les infamies, toutes les atrocités de cet Antichrist (ma parole, j'y crois) je ne vous connais plus, vous n'êtes plus mon ami, vous n'êtes plus мой верный раб, comme vous dites 1. Ну, здравствуйте, здравствуйте. Je vois que je vous fais peur 2, садитесь и рассказывайте.
...
В первом случае надо было отказаться от сознания несуществующей неподвижности в пространстве и признать неощущаемое нами движение; в настоящем случае точно так же необходимо отказаться от несуществующей свободы и признать неощущаемую нами зависимость."